Праздник истончился подобно вуали, свет потускнел, от музыки осталось эхо. Она — среди бархата и тишины, чуть растрепанная, чуть забытая. Платье смято, туфелька сброшена. На губах — терпкость вина, в глазах — полупьяная нежность. Табачный дым вплетен в волнистые пряди. Томик Верлена рядом с тонкой безвольной рукой, между страниц засушенная роза.
